Украинские дроны уже неоднократно атаковали нефтеперерабатывающие заводы в России. На фоне этого российское правительство распространило действующие до 31 августа ограничения на экспорт бензина на непосредственных производителей нефтепродуктов. Между тем цены на бензин марки АИ-95 на бирже бьют рекорды.
О том, чего ожидать россиянам, мы поговорили с доктором экономических наук Игорем Липсицем.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Что будет с ценами на бензин в России – объясняет доктор экономических наук Игорь Липсиц
– Какие основные причины взлета цен на бензин в России?
– Идут атаки. Эти атаки довольно серьезно начинают сказываться на отрасли. Поначалу было где-то порядка пяти процентов выбитых мощностей. Сейчас, видимо, уже больше. А проблема в том, что это не так легко отремонтировать. Нужно оборудование, а оборудование в значительной степени на НПЗ стоит импортное, добыть его в условиях санкционного режима довольно сложно, дорого. Даже если вы провели ремонт, убрали старое оборудование, сгоревшее в огне пожара, вы ставите новое, то оно вам дороже обошлось. У вас издержки на производство начинают быть выше из-за того, что вы поставили более дорогое оборудования. Получается, что у вас неуклонно растут издержки производства бензина и дизтоплива.
Эта картина, соответственно, будет дальше развиваться по той же логике, потому что атаки продолжаются, а добывать оборудование тяжелее. Когда-то были бодрые уверения, что можно будет перекачать достаточно много бензина и дизтоплива из Сибири по продуктопроводам, но, видимо, не очень это получается. А потребности большие. Так что, думаю, мы увидим рост цен дальше.
Есть еще один фактор. Он связан с тем, что нефтяные компании России сейчас не в очень хорошем финансовом положении. Я понимаю, что это людям может казаться странным, что нефтяники не купаются в деньгах. Но там же довольно неприятная ситуация. Действительно, цена на мировом рынке падает. Ограничения действуют. Приходится давать все большие дисконты, брать на себя транспортные расходы, брать на себя страховку. Плюс, для нефтяников слишком крепкий рубль тоже беда. В итоге все экспортеры, включая нефтяников, несут большие потери. Это нужно как-то компенсироваться. Вот и происходит эта ситуация.
Кроме этого, за рубежом цены стали пониже. Нефтяники потеряли большую часть своего топливного демпфера, который был предназначен для того, чтобы они держали цены внутри России ниже, чем за рубежом. Получается, что на них обрушилось сразу несколько бед. И чтобы как-то выжить, им надо отыграться только на внутреннем рынке, только на внутреннем потребителе, только на повышение цен на бензин и дизтопливо.
Правительство пытается это как-то остановить. Вот запретило им экспорт бензина полностью. Всем, даже крупным компаниям, чего раньше не было. Но это уже не сработает. Стрелялка выстрелила, пушка прогремела, пуля полетела. Но, как видите, никакого результата это не принесло. А больше орудия у правительства уже особо и нет, чтобы давить на нефтяников. С другой стороны, банкротство нефтяников – это большая беда для России и для бюджета в целом. Что остается? Будут расти цены на бензин и дизтопливо. Вариантов других практически не осталось.
– Когда будет введен 18 пакет санкций ЕС, это еще сильнее скажется на ценах на российский бензин?
– Давайте посмотрим, как он будет работать. Дело в том, что этот пакет принимался с очень большим трудом. И было сказано, что он будет очень сильным, очень действенным. Но он, в общем, оказался в значительной степени пустышкой, потому что там было решено, что будет запрещен импорт в Европу нефтепродуктов, произведенных из российской нефти в третьих странах. То есть, это был удар по Индии и Турции, которые покупают российскую нефть и нефтепродукты, потом их экспортируют в Европу, что приносит России доходы. Но когда ввели, это все было красиво, бодро и весело. А через два дня объявили, что это все откладывается на шесть месяцев. Но в этой ситуации, как вы понимаете, будет только увеличение доходов от экспорта, потому что будут закупать впрок по более высокой цене. То есть, будет повторяться история 22 года. Так что в этом смысле санкционный механизм не идеально отлажен. Он все время ослабляется тем, что Европа слишком боится себе навредить. Это тоже понятно. Но в итоге санкции не выстреливают, так как должны были выстрелить.
– Вы согласны с Дональдом Трампом, что если цена на нефть упадет еще на $10, то Владимир Путин сам будет вынужден прекратить войну?
– Нет, не согласен. Позволю себе с президентом США не согласиться, потому что президент США рассматривает Россию как некий такой, знаете, экономический орган, который имеет некоторые пределы прочности, который более-менее можно просчитать. Это не так. У России другой запас прочности – это население России. И поэтому при снижении цены нефти просто население будет жить беднее. Путь удержания власти за счет обеднения россиян у Путина очень большой, возможности здесь у него огромные. Поэтому даже снижение цен на $10-15 ничего не изменит в России. Будет очень тяжелая финансовая ситуация, значит отберут деньги у населения, отберут деньги у местных бюджетов, постепенно будет надвигаться разруха в городах, будет очень плохо с медициной, будет очень плохо с образованием. Все, что гражданское, будет заброшено, но война будет продолжаться финансироваться.
– А есть ли какие-то экономические причины, по которым Путин может остановить войну?
– Экономических причин нет, они могут быть только политическими – если окружению Путина станет очень невыгодно быть окружением Путина. Потому что ты занимаешь высокую властную позицию, а денег нет. И, может быть, они начнут искать какой-то выход для себя, чтобы не совсем обеднеть, не потерять деньги. Ну, вот это единственное. На что-то другой рассчитывать бессмысленно.
Россия может проиграть на поле боя, то есть, потерять инициативу, понести слишком большие потери, перестать наступать. Это военный фактор. Российская элита может начать сомневаться, стоит ли быть верной Путину, если ты из-за этого становишься очень бедным. Но это тоже еще не гарантировано. Поэтому, к сожалению, таких мирных причин прекращения войны как экономической политики не очень много, и они не очень вероятны.